|
Стражи у моста дремали. Вьюжень - не самое бодрое время для путников, а для охраны и подавно. Суровых латников не потревожили ни поступь человека, укрытого серым балахоном вновь ожившего, ни характерное царапание кинжала о грубую ткань, присущее любому свежевоскресшему юноше. Этих звуков просто не было: пришедший двигался бесшумно, подобно призраку, которым он без сомнения был совсем недавно - бледность на лице и мутные белки глаз безошибочно свидетельствовали о недавнем воскрешении.
- А! Кто?! Эээ... стой, кто идё... - приоткрыв один глаз, скороговоркой пробормотал правостраж.
- Кто-кто... легионы мёртвых. - Буркнул путник в полоборота. - Тише ты. Левого разбудишь.
- А я не ссспль.... - Просипел левостраж, и прислонил голову к алебарде, сладко посапывая.
- Каждый вновьприбывший гражданин... - затараторил правый, окончательно проснувшись.
- ...И цель своего пребывания. - Устало перебил его незнакомец, завершая ещё не начатую, но давно уж наскучившую фразу из гвардейского устава. - Дальше то что?
- Ну... - стушевался страж, слегка сбитый с толку. Что положено делать, если вдруг прибывший знает устав наизусть, сам устав умалчивал.
- Хаммерфелд. Пиши в свои бумаги. Хаммерфелд, если это имя здесь что-то говорит. - Из под мятого капюшона блеснули белые зубы, обнажённые странником в кривой ухмылке.
- А если ничего не говорит? - Раздалось в ответ.
Пришелец обернулся на девичий голос, чья обладательница глядела на воскресшего с неприкрытым вызовом.
"Как вызывать, так мастерица, а в бою только на стражу и полагается", - пронеслось у него в мыслях. Очень хорошо ему были знакомы юнцы и девицы, крепко испытавшие быструю расплату за дерзость, но всякий раз не готовые к ней.
- Тогда полезно слышать, что я дивно знал ремёсла. - Ухмылка не покинула его лица, по-прежнему укрытого тенью савана. - И ладил с ремёслами до тех пор, пока не столкнулся с благодарностью богов.
Хаммерфелд сцедил это сквозь зубы, и улыбка погасла под капюшоном с последним словом.
- А цель... - Неуверенно произнёс страж вслед.
- Цель?! Вот тут и посмотрим, что за цель. - Бросил путник не оборачиваясь. И только шелест савана почудился тем двоим, что молча проводили его взорами. Шелест, которого не было.
Левостраж увлечённо сопел, всё сильнее клонясь к восходящему солнцу. Стражу снились золотые драконы.
............................
"Теперь под стеночкой... вот та-ак. И в тень ограды... гото-ово. Никто не видит? Вроде, никто."
Хаммерфелд украдкой приоткрыл дверь банка и едва заметной тенью проскользнул внутрь.
- Псс... - цикнул он ближайшему клерку, воровато озираясь из тёмного угла и маня рукой. - Мне нужны мои вещи.
Клерк попался опытный. Его не удивляли суровые рубаки, распахивающие дверь ногой и с порога орущие "Пива и мяса мне!"; даром что еду с питьём банк не подавал с Великого Исхода. И такие вот клиенты-тени здесь тоже были не внове.
- Вы правы. Мы храним некоторое количество ваших...
- Да не ори ты на весь город, тысяча балронов тебя подери. - Прошипел Хаммерфелд. Будь у него место понадёжнее, весь скарб хранил бы там, чем ходить к этим крикунам бестолковым. - Давай сюда.
С ящичком в руках он присел за стол у стены и занялся вещами. По соседству какой-то мастеровой со скрежетом перебирал свои железки, поминутно рассыпая их по столу и вновь сгребая в кучу.
"Тррр", - прокатилась шестерня и была подхвачена грубой рукой. "Взынь", - подскочила пружина, и ремесленник накрыл её ладошкой. На тыльной стороне ладони красовался знак, хорошо знакомый любому - магический знак преступника.
- Стража! - вскричал Хаммерфелд, скатываясь под стул. Гневные выкрики и свист алебарды подтвердили: стражи не дремлют.
Спустя минуту вор высунулся из своего укрытия и вступил рукой в тёплую лужу, что расплывалась по камню. Вид человека, дышавшего совсем недавно, а теперь медленно остывающего на полу, вызвал у Хаммерфелда... нет, не вызывал уже ничего: вор увидел ИХ!
Из складок плаща у мастерового виднелся свёрток с пончиками.
Руки потянулись к съестному сами собой. Хаммерфелдом овладел демон жадности: не замечая ничего вокруг, вор перебирал одежду убитого в поисках вещей. "Бежать! Бежать прочь теперь! Ведь они уже со мной: заветное лакомство и несбыточная мечта детства... Нет! Не бежать. Тихонько, тихонько, тихо-онечко."
Он пришёл в себя уже в лесу, забившись в дупло столетнего дуба. Трясущиеся руки нетерпеливо развернули пончики и отправили разом целую горсть в вожделеющий зев. Хаммерфелд блаженно прикрыл глаза, ощущая во рту долгожданную сладость.
До второй пригоршни дело не дошло. В животе заурчало, и вор согнулся пополам от жуткой утробной боли. "Как это подло", - подумал он, - "как это подло и мерзко - подкладывать в свой труп отравленную пищу". В глазах потемнело. По-прежнему стиснув в руках сладости, Хаммерфелд вывалился из дупла и покачиваясь поднялся на ноги. Если путь от банка он не помнил вовсе, то обратная дорога запечатлелась в памяти сквозь кровавый туман.
- Они отравлены! - Проговорил вор, зайдя в банк и увидав воскресшего мастерового. Смерив того полным ненависти и боли взглядом, Хаммерфелд рассыпал пончики по полу и всё так же согбенный отправился к лекарю за микстурами.
"Это не честно". - Приговаривал он в пути, держась за живот. - "Это подло и нечестно. Как же трудно быть вором. Кошмар. Пойти в ремесло что ли? А и пойду! Буду тоже отраву подкладывать".
|
